Бухара(15 сентября)

15.09.03

Охранники сна - Бухарский университет - Старый город - Мечети и минареты - Медресе и мавзолеи - Как мы попали в Арк - Легко ли быть профессором в Узбекистане - Зарождение ручкомании - Гостеприимная чайхана - Автобус на Ургенч

 

Утро началось в 6:30. Пока собирали рюкзаки, подошел некто, представившись хозяином чайханы, и предположил, что ночлег стоит два доллара и вообще это гостиница. Я развеял его заблуждение, объяснив, что ночлег бесплатен. "Но я же вас всю ночь охранял!" - "От кого? От других охранников?". Товарищ понял, что неправ, и с позором удалился.

 

Позавтракали в чайхане дарами гостеприимных жителей Самарканда и к 9 утра, когда солнце основательно пригрело, решились на штурм города.

 

Автовокзал был недалеко. Пробившись сквозь толпу таксистов, вошли в пустое здание. Одинокий старичок за стойкой поведал нам, что а) автобусы отсюда до Ургенча не ходят - идите на трассу и б) он и есть камера хранения и стоит он 200 сум, но закрывается в 16:00. С ж.д. вокзалом оказалось еще хуже - он был в 20 км к югу от Бухары, в поселке Каген (маршрутка №6, если интересует). Так что оставался университет.

 

Чистого геофака в Бухаре нет - кафедра географии находится при историко-географическом ф-те, зато само здание университета повнушительнее самаркандского - два здоровых корпуса. Нас принял завкафедрой географии Исмаил Назаров и, послушав наши рассказы, заявил, что мы занимаемся геофенологией - наблюдаем за изменениями в стране и обществе. И очень важно в такой работе подмечать все от архитектуры до ландшафта. Почти по Баранскому: "от геологии до идеологии". Что ж, род моего хобби получил словесное определение.

 

Оставив рюкзаки в кабинете зам.декана, отправились в старый город, что маяком минарета Калян манил нас из окон университета. Но чтобы попасть в старый город, надо пересечь административный центр, застроенный глыбами зданий эпохи позднего советского гигантизма. Небоскреб областной администрации не лишен дизайнерской новизны (чем-то похож на высотки проспекта Вернадского), и, будь это какой другой город, я бы пригляделся к нему повнимательнее. Но не в Бухаре - здесь, где древность пересыпается песком уже в самом названии, данный исполин просто неуместен.

 

Старый город. Это вам не современные кишлаки посреди Ташкента и Самарканда. Это настоящие старинные кварталы глиняных адобе, вряд ли сильно изменившийся за последние 200 лет. Каждый второй дом снабжен табличками типа "дом купца XIX века, сохранились настенные граффити на идише, заходите - всегда рады" или "медресе XVIII века, ныне фабрика ковров" (и внутри действительно сидят люди и на столетних станках ткут ковры).

 

Гвоздь программы в старом городе - еврейский квартал. Община бухарских евреев - одна из известнейших подобных в мире. Но с развалом Союза они почти поголовно съехали на ПМЖ в Израиль. В Бухаре остались только надписи, замаскированная синагога, да еврейская школа, куда заходить мы постеснялись по все тем же причинам - нечего в чужую веру лезть, особенно если движет тобой лишь простое любопытство путешественника.

 

После легкой головоломки глиняного лабиринта неожиданно выходишь на простор. Тихий пруд, окруженный кафе. Три медресе, что стоят вокруг пруда наподобие Регистана, но не создают "эффекта Регистрана". Причина - выгоревшая на солнце листва деревьев, что заслоняет обзор. Да и расстояние, честно говоря, тут поболее будет. Медресе, однако, хороши и сами по себе, все украшенные затейливым орнаментом. Особенно привлекает медресе Надир Диванбеги, на фасаде которой порхают райские птицы - они даже красивее тигров Шер-Дора, хоть и не такие знаменитые. Близь означенной медресе - памятник Ходже Насреддину верхом на длинноухом осле. Экскурсия немецких пенсионеров слушает рассказ гида об этом замечательном человеке и вежливо фотографирует статую. Но что они могут понять об этом "матером человечище" за пару минут. Им бы почитать рассказы, коими я зачитывался в детстве - вот тогда бы они прочувствовали важность момента. Я же, дружески похлопав по фольклорному герою, ложусь отдыхать на ствол дерева, что склонился над прудом. Немцы, оторвавшись от Насреддина, начинают фотографировать меня.

 

Если Самарканд - город дискретный (идешь от одного памятника архитектуры до другого), то Бухара - континуальный. Это сплошные кварталы медресе, мечетей, мавзолеев, рыночных аркад, древних бань и просто старинных домов. Все это, конечно, разбавлено современным неказистым бетонным строительством (причем всегда недостроенным), но в целом впечатление очень положительное.

 

Как я уже говорил, меня еще в Самарканде переполнили глазированные узоры городов Шелкового Пути, так что я был уже не в силах рассматривать все окружающее подробно. Просто смотрел на очередной танец линий на лазурном фоне, устно выражал свое восхищение, тряс головой, дабы согнать гипнотическое притяжение узора, и шел дальше.

 

Расписные фронтоны и колизеи внутренних дворов медресе повсюду. Бухара - сложившийся религиозный центр не только Узбекистана, но и всей Средней Азии. Здесь в советское время действовала единственная в регионе мечеть Мири-Араб. Однако еще более знаменита та мечеть, что стоит напротив. И даже не столько сама мечеть, сколько ее фаллический минарет, носящий то же название - Калян.

 

Почти тысячелетний минарет Калян - символ города, его древнего величия. Однако в советское время он служил еще и символом религиозного мракобесия, басмачизма и прочих пережитков феодального прошлого города (не случайно его силуэт на кровавом фоне красуется на большинстве произведений Айни, клеймящих нравы эмирской Бухары). Минарет действительно имеет мрачную историю - с него сбрасывали осужденных преступников. Сейчас новые власти предпочитают об этом не вспоминать - из краеведческого музея убраны все материалы по казням и пыткам феодального времени.

 

Древнейшая в Средней Азии мечеть Магуки-Аттар - местный сфинкс. Стоит в яме, так как была полностью откопана нашими археологами. Вокруг располагаются крытые рынки (таки) - древние ГУМы. Пожалуй последние и создают львиную долю очарования Бухары. Ты не просто ходишь по музею под открытым небом, но пробираешься по древнему рынку с антуражно одетыми торговцами и не менее колоритными товарами. Даже лоток с мылом и расческами выглядит вполне в духе места. Подошел, поторговался, купил - и все под стеной пятисотлетней медресе. В нише рыночного атриума, где когда-то сидел ростовщик, ныне пункт обмена валюты. Все верно - времена меняются, и Бухара должна подстраиваться под них, не теряя своего лица. Мало красивой архитектуры - нужна еще жизнь.

 

Вывернув из водоворота древней Бухары и обойдя крепость, мы погрузились в жиденькую тень парка Самани (дико даже думать, что раньше он носил имя Кирова - настолько не вяжутся привычные советские названия с обликом города). Здесь два примечательных мавзолея: Чашма-Аюб с куполом, напоминающим шапку египетского фараона и мавзолей Исмаила Самани. Последний - что-то совершенно нереальное. Удивительно, как сооружению из песчаника, лишенному всякого окраса, удается выглядеть, словно искусно сотканное полотно. И уж совсем непонятно, как этот воздушный, тончайший орнамент сохранился. Что-то подобное я видел в александрийской мечети Абу эль-Аббаса, но ведь ей чуть более 100 лет и там мрамор, а мавзолей, страшно подумать, 905 года рождения.

 

За парком раскинулся городской рынок. Интересное зрелище - ряды лотков с ширпотребом и фруктами, а на заднем плане останцы из необожженной глины. Это остатки древней крепостной стены с сохранившимися воротами, которые выглядят настолько древне, что к ним и приближаться не хочется - того и гляди рассыплются мелкой пылью от колебания воздуха.

 

Время до возвращения на факультет неумолимо истекало. Решили, что стоит обязательно сходить внутрь Арка - эмирской крепости. Но сначала обед в чайхане. Пока я ходил за дыней, к Эле подсел товарищ, оказавшийся местным художником. Он многое рассказал про Бухару, завершив рассказ словами: "Вам лучше сходить к моему другу, директору краеведческого музея - он вам все по истории города расскажет". Краеведческий музей был внутри Арка. Вот так, а мы только собрались хоть раз заплатить за входной билет.

 

На входе в Арк нас окликнул контролер, но мы назвали фамилию директора, после чего вся охрана взяла под козырек и дала провожатого до кабинета. Директор был занят разговором по телефону и одновременной беседой с подчиненным. А тут еще мы. К сожалению, время наше совсем было на исходе, поэтому я просто испросил разрешения походить по территории. Кое и было получено. Прогулявшись по залам экспозиции и осмотрев внутреннее убранство крепости (весьма скудное), зашли в какой-то удаленный закоулок, где натолкнулись на работающую группу археологов. Самый главный археолог, узнав, что мы из Москвы, пришел в восторг, перезнакомил с итальянскими коллегами (группа интернациональная) и повел на экскурсию по закрытой части крепости. Сначала завел в библиотеку ("ей еще Ибн Сина пользовался"), а потом потащил наверх демонстрировать панораму Бухары.

 

Крепость очень сильно разрушена, фактически на три четверти состоит из развалин. Современные власти яростно клеймят Фрунзе, что бомбил ее в Гражданскую войну, забывая однако, что он бомбил ее не от ненависти к зодчеству, а борясь с засевшими там басмачами. Примерно с тем же успехом можно обвинять советскую армию в разрушении Рейхстага.

 

На факультет все же опоздали. Все ушли, сдав ключи сторожу, который, однако не имел права открывать кабинет зам.декана. Ведь там стояло народное достояние - компьютер (на самой кафедре имелись лишь печатные машинки). Пока вызванивали зам.декана, пока он возвращался на факультет, мы успели выпить чаю с охранником и проходившим мимо профессором географии и поговорить о проблемах науки в наших странах. Основная проблема общая - финансы. Зарплата профессора в Узбекистане - 40 тысяч сум, т.е. 40 долларов.

 

Пришел зам.декана, с которым тоже выпили чаю, уже в его кабинете. Пригласили на практику и в Бухару тоже - осталось убедить свою кафедру дать денег. Уже на закате мы покинули университет и вновь направились в старый город, чтобы перед отъездом осмотреть еще один значимый памятник Бухары - Чор Минар - не то медресе, не то мавзолей о четырех минаретах с бирюзовыми набалдашниками. Найти его не так просто, он хорошо спрятался в складках частного сектора. У подножья минаретов в быстро сгущающихся сумерках дети гоняют в футбол, на бегу крича нам "хеллоу".

 

Это вам не почти русский Ташкент, и даже не почти узбекский Самарканд. Здесь ортодоксальная Средняя Азия - многие продавцы на рынке не говорят по-русски, а дети приветствуют тебя исключительно "хеллоу". Более того, близь удаленных от основного ареала достопримечательностей медресе Абдула Хана и еще какого-то Хана ко мне подошел ребенок и попросил ручку в подарок. Я был просто шокирован - просто Египет какой-то. У них-то откуда ручкомания? Или все дети стран третьего мира ходят на специальные курсы "Как вести себя с предположительно богатым белым мистером". У нас, правда, под стенами Ипатьевского монастыря местная детвора тоже может на любом языке попросить сувенир на память. Хорошо ручки пока не просит.

 

Бухара понравилась, пожалуй, больше других городов Узбекистана (хотя они все понравились). Один день - преступно мало, столько осталось "за кадром". Но мы вернемся. Обязательно. А пока нас ждет Хива.

 

Автостопом в Хиву проехали еще меньше, чем в Бухару - всего 17 километров. Именно столько провезла нас легковушка, высадив у чайханы и передав на руки родственнику водителя. Следующие полтора часа мы провели в ожидании автобуса до Ургенча, но за это время у нас не было ни минуты покоя. Хозяин чайханы, не переставая, кормил русских путешественников всем, чем только можно и представлял своим многочисленным родственникам, каждый из которых восторгался тем фактом, что мы из России и начинал вспоминать свой армейский (коммерческий) опыт посещения сей славной страны.

 

Сам хозяин чайханы - благообразный представительный узбек - когда-то служил под Рыбинском. Армейская жизнь далась ему крайне тяжело: во-первых, из-за холодного климата, во-вторых, из-за обилия комаров. Обе эти напасти были в новинку жителю периферии Голодной Степи. Помимо Хозяина в чайхане работали два его сына и более дальние родственники, которые поочередно подсаживались к нам на разговоры и спешили дать что-нибудь съестное, завидев, что наши челюсти ничем не заняты. Кроме того, были еще и всякие посетители - друзья и односельчане Хозяина. Они тоже считали своим долгом поведать о своем "русском опыте" и (куда ж без этого) пригласить на ночлег. Мы вежливо отказывались, ссылаясь на автобус.

 

Попытки уехать из чайханы самостоятельно на попутном транспорте Хозяин не одобрил. "Куда? Там впереди одна степь да пустыня. Только один населенный пункт - Газли - на сотни километров". Мы резонно возразили, что в таком случае наши шансы уехать прямиком в Хорезм крайне велики. "Так-то оно так", - согласился идеолог общественного транспорта, - "но ведь дорога идет через кусок туркменской территории. На автобусе вы ее и не заметите, а вот на попутке вас замучат басмачи". Басмачи - это туркмены. Узбеки вообще в общей своей массе недолюбливают туркмен, считая их "дикими" и антируссконастроенными. Туркменбаши и его политика, мягко говоря, не в почете. Казахов, правда, они тоже критикуют. Впрочем, соседние народы вообще редко любят друг друга.

 

К словам о туркменской границе прислушались. Действительно, дешевле заплатить 1500 сум за билет до Ургенча (а именно за столько обещал нам билеты Хозяин, вызвавшись договориться с водителем), чем терять время и деньги на очень даже возможные вымогательства на таможне.

 

Подошел обещанный автобус. Хозяин надавал в дорогу лепешек, местных длинных семечек (часть из которых успешно доехала до Москвы), конфет и пачку сумов. От последней я категорически отказывался, но Хозяин и слушать ничего не хотел. Скоро оказалось, что дал он ее не просто так - договориться с водителем о проезде за 1500 сум ему не удалось, поэтому разницу между обещанной ценой и реальной (4000 сум) он выдал наличными. Не устаю поражаться добродетелям узбекского народа.

 

Чайхана растворилась в ночи, а мы стали устраиваться на ночлег в своих сидениях. Уже третью ночь мы проводим в узбекском автобусе и то, что поначалу казалось ужасной теснотой, ныне кажется вполне нормальным объемом личного пространства. Здесь вообще просто глупо возмущаться, что тебя потеснили, что вокруг навалены чьи-то вещи и тела, что кто-то садиться в и без того переполненный салон. Принцип прост - все поместятся. Потому что надо поместиться. Ну так сложилось, что людей в полтора раза больше, чем мест. Ну и что теперь? Кому-то оставаться? С какой стати, он тоже имеет право ехать, не менее твоего. Надо потесниться и дать место соседям, ни секунды не сомневаясь, что в другой раз они сделают то же самое для тебя. Вот один из пассажиров улегся спать прямо в проходе, вытянувшись во весь рост. Никто не возмущается этим фактом. Значит ему надо. Все аккуратно переступают через тело, стараясь не наступить на него, а если и наступить, то не на голову. Так и едем. В новый день.

© muhranoff.ru 2002-2021
контент распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-ShareAlike 3.0

Страница сформирована за 0.018908023834229 сек.