НЕДЕЛЯ ШЕСТАЯ. Возвращение.

( Карс-Ыгдыр-Пософ-Трабзон-Самсун-Новороссийск-Москва-Спб)

13 сентября пятница .

В этот день я надеялся покинуть Турцию.

 

Я проснулся на квартире Альпена часов в восемь, доел вчерашнее печенье, обменялся с хозяином адресами, после чего вышел на улицу. Альпен вышел еще раньше, оставив меня в квартире одного собираться.

 

Я пошел по городу, выспрашивая дигорскую трассу, и встал на позиции в 10:20. Машин было крайне мало. С объездной хорошо был виден весь Карс, и замок и горы. Серьезно грело солнце. Простояв 20 минут, я подумал, что пора бы меня уже взять – и минут через пять действительно остановилась машина. " Гюн айдын, бен Дигор-а …" (Добрый день, я в Дигор…) "Гел, гел!.." (Садись, садись!)

 

Я сел, открыл было рот для объяснений, но мне его заткнули гроздью винограда, потом добавили полбатона хлеба и жестяную банку яблочного сока. Молча стал жевать. Ехали минут сорок среди сухих равнин, и показался Дигор, прячущийся в глубоком овраге .

 

Я простоял некоторое время на дороге, наблюдая, как рабочие вкапывают столбики, и в 11:30 меня подобрали двое нам машине типа газели. Их звали Бааки и Мехмед, оба были курдами. Ехали долго. Слева приблизилась Армения, она была совсем рядом, можно было домики рассматривать. Переехали Аракс. К Араксу дорога спускается хитрым зигзагом.

 

-Армения, - сказал Бааки, показывал село внизу, справа от дороги. Я сперва не понял, как это Армения оказалась справа от нас и куда это мы в таком случае едем. Но машина ушла вниз, круто повернула, и все встало на свои места, Армения снова была слева. За Араксом проехали еще 50 километров и въехали в Ыгдыр около часа дня.

 

Тут Мехмед повез меня к себе домой. Свернул влево, потом грунтовой окраинной дорогой, потом еще по каким-то рытвинам, и остановился перед домом с большим двором. Предложили зайти в дом.

 

Этот курдский дом на окраине Ыгдыра не был насыщен мебелью. Я видел только одну комнату, она была застелена ковром и всё. Мы расселись на подушках вдоль стены, женщины принесли чай. Чуть позже появились лаваши, плошка с йогуртом и миска с едой. Овощи какие-то. Мехмед не ел, ссылаясь на нежелание. С часу до двух длился этот обед, включавший в себя финальный чай. Тут же вертелись дети, пытаясь вспомнить какие-то английские слова. Парнишка лет семи поведал Мехмеду, как прикол, что на этом смешном английском языке nası lsın?(К ак дела?) звучит как “How do you do?”.

 

В два часа дня я покинул прохладный и уютный дом. Бааки сперва обещал вернуть меня на трассу, потом сослался на здоровье, я сказал, что сам справлюсь, и ушел. Я вышел на основную трассу и двинулся по ней на восток. В одном месте чем-то торговал ветхий старичок, оказавшийся плохо русскоговорящим нахичеванцем. Я спросил его, верно ли, что в Армению можно въехать. Он заговорил, что нельзя, совсем никак, совсем невозможно, просто самоубийство… Меня немного покоробило, но я понадеялся на то, что старичок не владеет последней информацией и дома не был давно.

 

Я почти уже выбрался из города, но тут подвернулся странный парень на мотоцикле, который вызвался меня подвести. Сказал, что вывезет именно на нужную дорогу, а то я ни за что её не найду. И мы поехали. Не знаю, как он меня вез, но кажется, его целью было показать меня как можно большему числу знакомых. У каждого дома или чайной он махал рукой и кричал, что, вот, везет. Мы сделали несколько сложных петель по окраинам Ыгдыра и действительно выехали на трассу, где и расстались.

 

В 15:00 взяла машина, где два молодых человека ехали в Аралык, это 45 километров. Я спросил у него верно ли про свободный въезд в Армению. " -Да, - уверенно сказал он, - легко можно проехать. " Километрах в десяти от Ыгдыра находится поворот на Армению, там недействующий погранпереход и деревня Маркара, где А. Кротов ночевал в 1997 и хозяин дома показывал ему издалека Турцию. Теперь я вот еду по турецкой стороне и рассматриваю Армению… Неожиданно нас остановили за превышение скорости. Водитель вышел, я осмотрелся. Вокруг простиралась равнина, засаженная тополями. Справа – смутный контур Арарата, видна вершина с ледниками. Водитель вернулся он в плохом настроении, на него повесили штраф в 40 000 000 (23$). Дальше ехал молча.

 

Теперь Арарат был виден с любой точки. Мы объезжали его по часовой стрелке, из-за массива Большого Арарата медленно выдвигался правильный, как Фудзияма, конус Малого Арарата.

 

В Аралыке меня взяла машина с нахичекванцами. Их было несколько, в том числе хмурый старик, с которым я в основном и разговаривал. Старик был русскоговорящий.

 

-Вот я с тобой по-русски говорю, почему? Чтобы тебе хорошо было. А ты и не заметил, ты подумал, так и надо. Ни спасибо, ничего…

 

-Вон, дым – химическая фабрика армянская. Раньше не работала, теперь заработала. Это, значит, всякую гадость в Аракс, а оттуда – куда? В Каспийское, а там Россия…

 

-Ты без денег? Не может быть. Ты же есть должен – это три раза в день… Девяносто раз в месяц… Как же без денег?

 

Хм, три раза в день… Бывает и раз в два дня, то есть 15 в месяц. Но я промолчал. Мы доехали до самой границы, там я вышел разведать обстановку. Спросил у пограничников, как нынче Нахичевань и можно ли проехать в Армению. Они ответили категорично – нельзя. Не пропускают там. В Нахичевань сколько угодно, а дальше никак. Тут я загрустил. Последняя надежда не оправдалась и я решил не переходить границу. Как раз с Нахичевани подъехала легковая, я попросил подбросить в сторону Ыгдыра и они взяли…

 

Итак, я стоял на турецко-нахичеванской границе, в 60 километрах от непосещенной научными способами Нахичевани, и, имея все возможности попасть в Нахичевань, повернул обратно. Это, конечно, ненаучно и неспортивно, но я очень хотел в Грузию. Я не стал первым человеком в Нахичевани, но хотя бы впервые прошел трассу Ыгдыр-таможня. В прошлом году Дюк и Алекси были в Ыгдыре, тоже хотели проехать в Иран через Нахичевань, но передумали и свернули на Догубаязит.

 

Нахичеванцы как раз ехали в Ыгдыр. По пути они заехали на бензоколонку и слили там контрабандный бензин. Сгущались сумерки, Арарат вырисовывался четким силуэтом. Один нахичеванец рассказал, что однажды зимой работал в Хяккари, и там было очень холодно, почти -25°.

 

В семь часов вечера я шел по темнеющему Ыгдыру… Легковая машина подобрала меня и провезла некоторое расстояние, предложив вписаться в районе местной школы. Провезли всего несколько километров. Я встал на трассе в полной темноте. Неподалеку горело сено, огненные полосы пересекали поля. Шансов у меня было немного, но вдруг остановилась большая грузовая машина, где уже было два человека, но они взяли и меня. Довезли до поворота на Дигор и спросили – а зачем мне, собственно, Дигор? Не выгоднее ли ехать через Кагызман, там и трасса поживее? Мне было все равно, да и другой трассой ехать интереснее. Поехали. По дороге угостили чаем в придорожном трактире; а пока пили чай, соседняя компания ужинающих драйверов предложила присоединиться к их мясу с овощами. Это был мой ужин.

 

Поехали дальше. Водитель поймал радиоприемником русскую волну – там пели какую-то глупую песню про диджеев. “Русская?” - спросил водитель. Я с неудовольствием согласился. Они и оставили эту волну, чтобы, значит, мне было приятно, а им интересно. Слушая звуки Родины, я подумал – как, в сущности много мы насочиняли совершенно ненужных песен. Вот слушают люди, не понимая смысла, а смысла этого там и не было отродясь… Мелькнула “Позвони мне, позвони”, так хоть что-то...

 

Проехали Кагызман и оказалось, что машина идет дальше, в некую деревню. И мы проехали почти половину расстояния до Карса, а деревни все не было. Трасса взбиралась в горы, холодало. Машина остановилась у воинской части. Из разговора с солдатами выяснилось, что нужная деревня неизвестно где, так что водитель с напарником устроились спать, а я вышел. Было поздно, темно и холодно. Я подумал, уж не занесло ли меня на перевал, что было бы совсем некстати. Поговорил с солдатами. Они пустили в свой домик. Там была скамья, но спать было не положено. Света не было, и я зажег свечу. В процессе общения солдаты смягчились и разрешили расстелить на полу пенку и спальник. Я немедленно заснул, но события еще не завершились. В два часа ночи пришла, как я понимаю, новая смена. Незнакомые люди разбудили меня и стали строго требовать чего-то. Я не очень понял. В ответ на моё “anlamadı m ”( Не понял ) солдат поступил с изумительной логикой: набрал номер на телефоне, сказал что-то в трубку и передал её мне. Трубка объяснила мне что-то строгое и категоричное. “Anladı m ”( Понятно ) , - сказал я, ничего не поняв. Они явно хотели, чтобы я ушел, и я стал собираться.

 

Я оказался на дороге в два часа ночи, и это совсем меня не обрадовало. Я пошел на ближайший свет. Он горел над дверями коровника; меня встретил истошный лай собак, а потом подозрительный окрик проснувшегося хозяина. Спать здесь не разрешили и я пошел дальше по дороге. Появился еще свет и еще дома. Работал комбайн. Я появился в свете фонарей и, наверное, выглядело это своеобразно. Представляю удивление обитателей этой дикой и малообитаемой местности, когда среди ночи вдруг появляется иностранный турист в шляпе с рюкзаком… Людей было трое – мужчина и две женщины молотили пшеницу. Я спросил, нельзя ли тут где заснуть. Крестьянин повел меня к ближайшему строению, пригласил внутрь, зажег свет, и я вдруг оказался среди ковров и сервантов. Странный контраст после пропахшего навозом двора и штабелей кизяка. Я без разговоров расстелил спальник в уголку и принял горизонтальное положение. Все ж интересно – я мог бы ночевать на каменном полу армейской сторожки, но меня выгнали оттуда и теперь я сплю в цивильном доме на коврах. А ведь могли бы и не выгнать. Но – повезло, и выгнали. И кто знает, как часто в нашей жизни везение заключается именно в том, что нас куда-то выгоняют , или не разрешают чего-то, а мы жалуемся, впадаем в депрессии и делаем грустные выводы о смысле жизни. И как теперь с уверенностью сказать, что человеку хорошо, а что плохо?

 

14 сентября суббота .

Цель этого дня - попасть в Грузию. Часов в семь меня разбудили, я собрался и вышел на трассу. Хозяева сами куда-то уезжали большой толпой на тракторе. Я не спеша пошел по серпантину наверх. Машин не было. Похоже, я действительно умудрился заехать на самый перевал.

 

Позиция была удобная, машина замечалась еще за много поворотов до меня далеко внизу. Я выискивал глазами обозначенную на карте крепость Кечиван, но ничего не находил. Мимо промчалась фура. Я помахал ей рукой, но она не отреагировала. Только пройдя очередной поворот я увидел, что она ждет меня неподалеку на горке. (7:20) Водитель ехал в Карс, с ним я и проехал оставшиеся 50 километров до знакомой карсской объездной. Там по утреннему времени (8:00) было мало машин, меня подбросили до выездной трасы и там вдруг остановился тот самый микроавтобус с немцами, которые везли меня от Артвина. К сожалению, они теперь направлялись в Ани, уже имея пермит из турбюро, и нам было не по пути. Обменялись приветами…

 

  Только после девяти часов меня взяла ардаганская машина. И я снова поехал по уже знакомой трассе, через Сузус мимо дома Османа. В 10:30 я вышел на повороте и сразу же взяла машина в сторону грузинской границы, она шла в Дамал. Проехали селение Ханак с развалинами замка слева на склоне горы. Дамал - небольшое село на склоне, слева внизу долина и много стогов, село справа немного наверху. Машин нет. Понятно – тупиковая приграничная трасса. Впереди примерно 30 километров до Пософа. Остановилась машина – два турка и один грузин ехали в Грузию и взяли прямо до границы. Грузин напоминал Хазанова, но плохо себя чувствовал и был неразговорчив.

 

Природа менялась. Изменились горы, леса, даже воздух. Другие запахи, другие ощущения. Странно… От Пософа до границы оказалось еще километров с 14. Трасса идет вдоль самой границы и горы справа это, наверное, уже Грузия. Где-то после 11:00 я вышел у терминала. Подошел к будке турецкого таможенника, сказал куда иду. Он поинтересовался моей грузинской визой. Я ответил, что визу должны давать на границе, во всяком случае, консул так сказал. Таможенник выразил сомнение, и повел меня к грузинской будке. Там тусовались люди в форме, которые на наш запрос ответили, что виз не выдают, и вообще не слышали про транзитки за 10 долларов.

 

-Поезжай в Трабзон, в консульство. Только так…

Не везет мне в этом году с границами. Я спросил турка, нельзя ли тут сделать новую визу, но оказалось – нельзя. А моя заканчивается послезавтра вечером. Прелестно.

 

Машин на Пософ не было, я сел на обочине трассы и стал ждать событий. Когда становилось слишком жарко, переходил в тень одинокой фуры. Надо было что-то съесть, но деревца и трава вокруг выглядели аккуратно, как в парке, и разводить костер было неудобно. Я немного помечтал о костре, и тут заметил, что фура, собственно, закрывает от меня небольшой дом, из трубы коего идет серый дым. Огонь! Я схватил рюкзак, выцепил живого человека и спросил, можно ли у них сварить еду. Разрешили.

 

В одноэтажной постройке а-ля сарай жили рабочие непонятной специальности. Они как раз готовили обед на печке и газовой плите, но моему котелку с булгуром нашлось место. Рабочие варили макароны, кипятили чай и тушили овощи в огромном котле. Я сварил себе две тарелки каши, и только это все умял, как мне велели взять макароны. Только успел расправиться с макаронами, у меня взяли миску и вернули уже с тушеными овощами. И хлебом и чаем тоже поделились. И вареную кукурузу подарили. В итоге я компенсировал энергетические потери последних дней и наелся на два дня вперед.

 

В 14:30 закончил обед, а в 15:00 не спеша пошел в Пософ. Мое состояние можно назвать самой откровенной депрессией. Обед несколько подлечил нервы, создав иллюзию благополучия, но все равно я переживал сильнейший упадок духа. Ехать к черту на рога в Трабзон… Да с этого безвылазного места… А там не факт, что визу дадут… И турецкая стремительно заканчивается, подлюка. Я шел вверх по серпантину, смотрел на грузинские горы и ждал когда нервы придут в равновесие. 45 минут так шел, и только в 15:45 подобрала машина до Пософа.

 

Тут дорога – по ощущениям – была живее, и в 16:00 меня взял грузовичок, идущий в Карс. В кабине находились отец с сыном. На лобовом стекле висела круглая бляха с арабской надписью и кисточкой. Я встречал такие в каждой машине, но только теперь присмотрелся к надписи. Написано было всего два слова, и я вдруг осознал, что это “Аллах акбар” . На всякий случай уточнил у водителя – правильно ли. Он с удивлением подтвердил, что правильно. Что это со мной? С каких пор я стал понимать арабский? Или это лекции ходжи Мухаммеда повлияли?

 

Водитель с сыном повели обыкновенные расспросы о моей сущности, но когда разговор коснулся моего безденежья, возникло непонимание. Водитель интересовался, как так можно ехать без денег. Я решил было, что вопрос интересует его абстрактно, но он вдруг заговорил, что бензин нынче дорогой, а едем по горной дороге… Как же без денег-то? Я сказал, что денег у меня нет, и если ему это не нравится, я могу выйти. Но это его не устроило. Он заговорил о том, что людей без денег не бывает, и у меня они должны быть, так что надо не выходить, а платить.

 

-Нет денег, - повторил я в десятый раз, - лучше я выйду.

-Нет, - уперся он, - тут машин нет. А если ночь? Где ночевать будешь?

-Здесь и буду.

-Нельзя. Опасно. Тут волков много.

-Ничего.

 

Но он отказался меня выпускать. Вместо этого стал объяснять, что у людей есть деньги. Вот, у него, например, пачка лир в кармане, (Он ее продемонстрировал) а вот пачка долларов (демонстрация), а где моя пачка? Нет? А бумажник где? Нет? Покажи карманы!

 

Я показал и карманы. Сын водителя с азартом занялся обыском. Он пристально осмотрел все карманы моей куртки, но внутренний карман, где хранился доллар и пара миллионов, пропустил. Эх, ребята, подумал я, что вы понимаете в обысках? Вы живете в спокойной, благополучной стране – нам бы ваши кризисы – вас не бьют гопники и не обыскивает милиция… Вы так далеки от всего этого, а полезли туда же – обыскивать…

 

Не найдя денег в куртке они решили обыскать рюкзак. Я не сопротивлялся. Некоторым людям поучительно было бы обыскать мой рюкзак. Проверив два-три клапана, парнишка остыл. Водитель заявил, что ездить без денег неправильно, и пригрозил полицией. “Великолепно, - сказал я, - поехали в полицию! Прямо сейчас!” Я был злой еще с границы.

-Поехали, - согласился он, - как раз в Карсе полиция есть…
-Э, стоп, в Карс я не еду. Я в Ардаган еду.
-Тогда давай часы, - заявил парниша.
-Нельзя часы.
-Отдашь – поедешь в Ардаган, а нет – в Карс.

 

Нет, ребята, я поеду в Ардаган, и попробуйте только повезти меня в Карс. Посмотрим, как у вас это получится. Я сегодня злой. " -Поехали в полицию! – завёлся я, - вся Турция бесплатно везла; Стамбул, Измир, Самсун, Кайсери, Антакья, Урфа… А этим – деньги! Поехали в полицию!! " Водитель сник. Энтузиазм его пропал. Ладно, сказал он, пусть так… Нет так нет… так довезем…

 

В 16:50 они остановились в Дамале, выгрузили какие-то коробки. Купили три бутылки содовой воды, одну дали мне. Я, мрачный, взял. Позже подобрали еще одного человека, стремящегося в Ардаган. Рассказали ему, что вот такой я странный человек.

 

  У поворота на Ардаган я вышел, сухо сказал спасибо. Не знаю, может быть, я не во всем прав. Было же у меня 16$ в кармане. Некоторые советуют в таких случаях платить. Но платить данному конкретному водителю мне не захотелось.

 

Солнце было низкое и холодное. Я пошел вперед. В 18:00 взяла машина до Ардагана. Выйдя у центрального сквера, я поспешил на выход… В спешке неправильно свернул у перекрестка… За мостом постоял немного. Солнце уже село. Слабо верилось, что куда-то уеду. “Пусть не в Артвин, - сказал себе я, - но хотя бы в Шавшат! Это же близко!” И тут тормознулась грузовая. Шавшат. Хм.

 

В вечернем сумраке перевалили Ялнызчам, и красивые серпантины одолевали уже в полной темноте. В Шавшате я вышел и прошел город насквозь. Минут с десять простоял ввиду обитаемых домов, но никто на контакт не пошел. Неожиданно подвезти вызвался микроавтобус. Провез совсем немного, метров 500, и водитель, ко всему прочему, оказался неправильной ориентации. Я сначала сделал вид, что не понимаю его предложений, потом напрямую отказался. Он уехал печальный, а я нашел поляну возле реки, устроился там и заснул.

15 сентября воскресение .

 

Проснулся после семи часов, нашел в рюкзаке остатки батона и яблоко, ограничился такой едой и в 8:00 встал на трассе. Машин не было, только автобусы шли один за другим на Артвин. Некоторые останавливались, но бесплатно не брали. Когда надоело стоять на одном месте, пошел вперед. Слева внизу была река, справа скалы, дорога шла изгибами, и я перемещался из тени одной скалы в тень другой. Шел долго, только в 9:50 взяла машина, идущая в Мейданджик, она провезла километров с 15 до поворота на Артвин. Вышел на повороте, прошел метров двести, и тут повезло – остановился артвинский грузовик. В кабине места не нашлось, я поинтересовался насчет кузова. Сказали – можно.

 

Прошлый раз я проехал эту трассу в легковой машине начальника Пософской таможни, теперь – в кузове грузовика. Это самый лучший вид транспорта, на мой взгляд, особенно для горной местности. Мы мчались среди скал, свистел ветер, а я лежал на дне кузова и рассматривал вершины гор… Миновали арданучский мост, потом по карнизу до Артвина, и я снова увидел его далеко внизу, но на этот раз в дневном освещении.

 

В 11:05 вышел из машины, и тут же, сам, без моего участия, остановился бензовоз. Фантастика – он шел в Ризе! При таком раскладе не жаль и полутора часов, потерянных под Шавшатом. Водитель был родом из Хопа, хорошо знал Трабзон и часто ездил в Россию, так что и на русском говорил сносно. Утешил в плане паромов – они, сказал, уходят каждый вечер часов в пять-шесть. " -Россия – красивая страна, - говорил водитель, - особенно Москва, Кызыл-Майдан… " Кызыл-Майдан – это Красная площадь.

 

От Артвина до побережья по карте – 75 километров, но это горная трасса и проезжается она очень долго. В полдень водитель остановился на полчаса, зайти к своему другу. Потом заехал в трактир накормить меня тарелкой вареного мяса. Около 30-ти километров от Артвина до Борчки мы ехали берегом Чороха, который когда-то разделял Трапезундскую Империю и Грузинское царство. Я мысленно представлял себе на горе слева греческие заставы, а на горе справа – грузинские… А потом появилось между гор голубое море, строящийся автобан и поворот на Батуми… До Ризе оставалось 118 километров, но мы проехали только 60; в Пазаре нас остановила полиция, а нужных документов у водителя не оказалось. Он отогнал бензовоз на стоянку, а я вышел было на дорогу, но тут пошел дождь. Сперва он был несерьезен, но потом хлынул мощный субтропический ливень. Я спасся в автомастерской и около часа провел в разговорах с различным народом. Один был водитель микроавтобуса, он очень удивлялся как это я без денег, и почему-то очень веселился. Улыбка у него была, как у ведущего ночного клуба – неосмысленное отражение кайфа жизни.

 

Когда дождь стал тише, я покинул мастерскую и пошел на выход из города. Дело это было не простое, я вообще не очень понимал, есть ли у города конец, и есть ли на протяжении всех 27-ми километров до Чайбаши свободное от домов место. Но тут остановился микроавтобус и давешний водитель со своей клубной улыбкой сказал сесть. Ехали в Ризе…

 

Он, собственно, был не водитель, а тот человек, что сидит рядом с водителем и собирает деньги. Руки у него свободны и он волен болтать, сколько хочет. Спросил, мусульманин ли я. Да нет, говорю, не совсем… И до конца дороги он веселился, указывая всем, что бесплатно везет “гяура”.

 

Выйдя в мокром Ризе, долго шел по городу, между колоннами пальм, выбирал позицию. Позиции, строго говоря, не было. Мое счастье, что в Турции можно стопить на любой позиции и даже в центре города. Остановилась машина, где уже было набито пять человек. Однако они как-то потеснились и впихнули меня с рюкзаком. Сперва я решил, что они в Трабзон, но они приехали в какой-то Аралык (на карте не найден), где я и вышел. Там меня подобрал немец на легковой машине и привез в Трабзон в 17 часов 45 минут.

 

Трабзон . Он же греческий Трапезунд. Не помню, когда его основали, но очень давно. Когда в 1204 крестоносцы захватили Константинополь, Империя распалась на несколько частей, и одна из них, с центром в этом городе, стала Трапезундской Империей. Хорошо помню эту таинственную империю, закрашенную синим цветом на школьной карте. Алексей и Давид Комнины основали это государство и оно просуществовало до 1461 года, пережив и монгольское вторжение, и Тимура, и падение Константинополя… (Многие люди, услышав, что я был в Трабзоне, переспрашивают: "В какой, говоришь, зоне?")

 

Я довольно туманно представлял себе, что именно должен делать. Пошел к проходной грузового порта, благо он тут один, а не как в Самсуне. Полиция, ясно, не пустила, но посоветовала обратиться в агентство. Это метров двести на запад, около туннеля. Зашел в агентство, даже нашел там русскоговорящего человека. Ситуация такая: паром пойдет завтра, но какой именно, пока не ясно. Зайдите завтра часов в десять, мы скажем. А сейчас в паспортную полицию зайдите на всякий случай…

 

Было часов шесть. Времени море. Полиция тут же, в десяти метрах. Зашел, спросил, сколько еще могу в Турции находиться.

 

Оказалось, всего шесть часов.

 

То есть, приехав 16-го, я должен выехать не позже вечера 15-го. Еще один подарок. Нахичеванский гюмрюк говорил не так.

 

Стал убивать время. Прошелся по магазинам, узнал о существовании некоего Русского Рынка и нашел его тут же у порта, но русским он был очень условно. Я нашел тут живого азербайджанца и тетку из Грузии, но не более того. Азербайджанец заявил, что виза моя должна окончиться 14-го вечером, т.е. по истечении 30 дней. Сказал, что с меня потребуют штраф в 100 долларов, но его можно не платить. Это осложнит дальнейшие визиты в Турцию, но мне же это не смертельно? Или как?

 

Какого лешего я не поехал в Нахичевань , подумал я. Шел дождь, было темно, я сидел под навесом рынка, наблюдал, как торговцы сворачивают свои лотки и думал. Когда дождь закончился, я прошелся по локантам в поисках еды. В одной нашлось пюре, котлеты и сардельки – там, где русские, там всегда есть сардельки. Это у европейцев ассоциации на Россию – Москва и водка. У меня теперь – проститутки и сардельки.

 

Стали активно предлагать еду. Я вдруг решил впасть в кутеж и потратить доллар. За эту деньгу мне в огромную тарелку навалили еды из разных емкостей – фасоли, булгура, фаршированного перца, мяса, грибов и пр. С трудом все это съел. Возможно, зря – организм еще воспринимал фасоль, как врага…

 

Хозяин знал русский язык. Пока я ел, его посетила манерная дама, которую он кормил сардельками, а она жаловалась на жизнь. Впервые вижу женщину в локанте. Ну и Трабзон.

 

После локанты меня зазвали в чайную и напоили чаем. Хозяин был молодой и веселый, он про что-то меня расспрашивал. На стене над прилавком у него висела надпись на арабском языке. И снова, как в Пософе, я вдруг стал её осознавать. Вроде знакомые буквы… Бисмилла ар-рахман ар-рахим ?( Во имя Аллаха, милостивого, милосердеого ) Спрашиваю хозяина – что тут написано, бисмилла…? Он удивленно подтвердил. Что это со мной?

 

Я вернулся к паспортной полиции, но она уже закрылась. Охранник подсказал обратиться в консульство. Пусть, мол, напишут, что я хороший и в просрочивании не виноват. Тоже вариант. И я пошел искать консульство. Все поиски в Трабзоне начинаются с Большого Майдана, это площадь с памятником Ататюрку в десяти минутах хода от порта. Надо пройти эту длинную площадь до конца, пройти далее до моста, перейти мост и сразу слева будет консульство. Было уже десять часов вечера, когда я его нашел. Охрана помогла достучаться до обитателей. Меня пропустили за первую дверь, но говорили со мной через вторую стеклянную. Российское консульство вообще громадное здание, с громадными дверями, как в банке. И массой предосторожностей.

 

Разговаривал со мной бородатый дядька, судя по всему, положительный человек. Сказал, что я нарушил внутренний турецкий закон и ничем помочь они не могут. Посоветовал “давить на человечность” - мол, не успел, очень старался… Я спросил, что там творится в России. " -Да… Путин рвется в Грузию… " Понятно.

 

Сегодня было уже поздно что-либо предпринимать. Еще при въезде в город я приметил себе недостроенный дом и теперь пошел туда спать. Мою попытку проникновения в дом засекла местная молодежь, назвавшаяся полицией. Они очень строго поинтересовались, что я там делаю, но узнав, что собираюсь спать, отнеслись к этому положительно, только просили не задерживаться тут далее 7-ми часов утра. В Турции люди вообще мыслят позитивно – можно все, что не запрещено. Не запрещено ночевать в недостроях? Ну и спокойной ночи. Если запрещено, но на вид безобидно – тоже можно.

16 сентября понедельник .

 

В восемь часов утра я проснулся с веселым ощущением своей нелегальности. Вот уже восемь часов, как меня есть за что посадить. Не спеша пошел в сторону грузинского консульства. Оно расположено там же, у Большого Майдана, надо пройти Майдан до конца и свернуть направо. Там флаг висит, хотя здание неприметное.

 

Консульство работает с 10:00, и полчаса я просидел неподалеку, любуясь пальмами. К десяти уже набежала очередь. В массе это были жители Владикавказа. Порасспрашивал их о местных правилах, и ничего утешительного не узнал. Позже два владикавказца получили свою визу и, выходя, сунули мне несколько миллионных бумажек: “Ты путешественник, тебе пригодится…” Там оказалось шесть миллионов.

 

Настала моя очередь, я заглянул за дверь, и мне с порога сказали, что виза стоит 35 долларов, а про транзитные 10-тидолларовые тут не слышали. С тем я и вышел. Картина вырисовывалась безрадостная, но зато теперь всё сильно упрощалось. В Грузию я не еду, остается ждать парома. Здесь или в Самсуне. Вот только с визой трудности.

 

Я пришел в агентство и узнал, что паром “Апполония” уходит сегодня в Сочи. Я сказал, что мне надо бы в Россию. " - Билет нужен? На. " И дали билет. Я подозрительно уточнил насчет денег. Оказалось, с меня требуется 80 долларов. Иначе никак.

 

Поставив крест на паромах, я решил прорваться на причал. Долго вертелся у проходной. От случайного русского матроса узнал, что у причала стоит углевоз “Носов”, который после разгрузки уйдет в Туапсе. " -Визу просрочил? – спросил матрос, - бывает… Что сделают? Не знаю. В зиндан посадят. Это ничего, я в зиндане сидел, там кормят неплохо. "

 

Я потрепался с охранником на предмет проникновения. " - Здесь нельзя , - сказал он, - вон там есть ворота. Метров с пятьсот." Пройдя на восток пятьсот метров я действительно нашел еще одну проходную. В наглую направился мимо охраны.

-Куда?

-На “Носов”, с капитаном поговорить…

-А… Ну иди…

 

У причала я застал целых два корабля, второй шел в Ейск на Азове. Но оба порта непассажирские, и брать людей им запрещается под страхом лишения дипломов. Картина приобрела законченный вид. Я вернулся в город к Майдану, нашел интернет-кафе за 750 000/час. (На Майдане есть за миллион.) Нашел там записку от Фили с вопросом, здоров ли я, не угодил ли в тюрьму и есть ли еще деньги. Отправил такое невеселое сообщение:

16.09.2002 15:36 muhranof

ТРАБЗОН. Грузинская граница (Пософ) не пропустила. Консульство хочет 35 д. Паромы бесплатно не берут, а грузовые не хотят пока. Хуже то, что виза закончилась вчера. Сейчас пойду в полицию разбираться. < Погода хорошая, на побережье вообще тепло. Только в горах холодно. <Денег 16 д. и 5 мил. лир. < Здоров, только желудок так себе… <В тюрьму не попал, хотя уже с утра должен бы. <Если урву новую визу, поеду в Самсун.

 

17 сентября вторник .

 

Я проснулся, как обычно, часов в восемь. Оказалось, что я спал на приличном чистом месте, совсем рядом с морем. Волны набегали на бурые скалы. Было красивое раннее утро над морем, но мне оно не принесло радости. Мне хотелось домой. Как только дом стал труднодосягаем, мне сразу туда захотелось. Я свыкся с пальмами, солнцем, морем, турками, лирами, чаем, это все стало банальной и скучной действительность. Надоели горы с их навязчивой громадностью. Хотелось экзотики – осенних листьев, холода, осин, зданий конструкции 19-го века… Захотелось Плоского Мира, без гор. Я не узнавал себя. Никогда не отличался я патриотизмом и был в этом отношении где-то даже циничен, но тут вдруг испытал что-то вроде влюбленности в собственную страну. Влюбленность, это форма зависимости; все мы зависимы от климата, от конкретных продуктов питания, от чего-то еще… Счастлив тот, кто свободен от этой зависимости.

 

Довольно долго стоял на трассе. По раннему времени мимо проезжало много автобусов и каждому приходилось жестом показывать, что мне они не нужны. Наконец, остановился парень на легковой машине, провез некоторое расстояние и свернул к большому дому у моря. В доме обитали рыбаки. Под навесом лежали их лодки, в воде у рифов был сооружен бетонный причал. Рыбаки пили чай под деревьями, меня тоже к ним присоединили. И вот я пил чай, смотрел, как волны пенятся у рифов и прикидывал, как бы я жил, если бы у меня был такой дом.

 

Выяснилось, что водитель остается тут и дальше меня не повезут; я вышел на трассу, постоял немного, и меня подобрала машина до Гиресуна, где я и оказался в 10:00. Гиресун… Впереди 59 км. до Орду, потом 77 до Уние и еще 90 до Самсуна. Итого примерно 230. Я стоял на въезде в город, на мокрой трассе, рядом на расстеленной бумаге сушились горы фундука. Напротив – грязная дорога, мутные лужи, недостроенный дом, грузовые машины… Все черноморское побережье однообразно: фундук, духота, трасса, заросли всяческой растительности. Трудно поверить, что в ста километрах южнее – за хребтом Гиресун и холодным перевалом Эгрибель лежат прохладные Сивас и Эрзинджан, полупустынные безлесные равнины.

 

Гиресун я проходил долго, ситистопом, по набережной, где пальмы, машины и прорва автобусов. Вообще интересный южный город, и даже крепость имеется, но у меня не было времени. Я рвался на Самсун, через обжигающий полдневный зной и городскую пыль.

 

Не помню точно, где меня взяли, в Гиресуне или позже. Но суть в том, что остановилась машина, идущая прямо в Самсун. Водитель говорил очень мало, и я смутно заподозрил его в деньгопросивости, но оказался не прав. Мы поехали красивой приморской дорогой с большим количеством извивов. В 12:20 проехали Орду (нюфус 117 000 чел.). Мелькнуло красивое селение Медресеоню, городок Фатса… В 13:40 проскочили Уние. Моросил дождь. За Уние местность стала равниннее и скучнее. Но кое-где красивые пляжи, палатки стоят среди сосен. В 14:20 проехали городок Чаршамба (46200 чел.) на мутной реке Ешильырмак. Было сыро и серо.

 

И вот часов около трех мы въехали в Самсун и меня высадили в незнакомом месте. Я сказал водителю спасибо, он в ответ приложил руку к сердцу. Ясно без комментариев. И я пошел искать Эски-Лиман.

 

Удивительно, но я проворонил так хорошо знакомый самсунский порт, прошел мимо. И шел еще километра с два, пока меня не просветили местные жители. С досады я даже заплатил 500 000 маршрутке, чтобы довезла обратно. Сдают нервы…

 

Итак, около пяти часов вечера я подошел к знакомой проходной самсунского Эски-Лимана, и без церемоний вломился на территорию. " -Passaport polis nerde var? " (Где паспортная полиция?) Мне показали, и я побежал туда. Замечу: на проходной не возразили не слова. Подозреваю, вышеуказанный вопрос может служить паролем для попадания в любой крупный порт. ( Кроме Трабзона - там таможня иначе расположена .)

 

Прежде чем идти в полицию, я заглянул на причал: там стояли два парома, украинский на Одессу и турецкий на Новороссийск. Я спросил украинцев, не возьмут ли, но те возжелали денег. Тогда я зашел в полицию и оказался в том самом помещении, где 25 августа провожал блэксиринговцев. Меня узнали. Я рассказал о своей ситуации: виза просрочена, парома нет…

 

Таможенник сказал, что это очень нехорошо… По правилам, я должен платить штраф… Вот, видишь, таблица? Согласно ей – 200 долларов… А откуда я? (Я рассказал маршрут.) Поразительно… Хяккари? Ммда… Так вон паром стоит турецкий, “North moon”, езжай на нем. Денег нет? Ммда… Новую визу нельзя… Депортировать? Тоже нельзя… Спросили, где я был. Я стал перечислять города, для наглядности показывая маршрут на карте. Много раз я отвечал на такой вопрос, и с каждым днем ответ удлинялся. Когда-то он звучал: “Стамбул-Бурса-Чанаккале-Измир”. В полиции Токата я упомянул уже около десяти наименований. Теперь количество городов приближалось к трем десяткам. Лица полицейских вытягивались по мере перечисления…

 

Разговор прерывался длинными паузами, смысл коих я не очень уяснил. Наконец, таможенник привел русскоговорящего дядьку. Тот криминальными полутонами сказал, что “они” согласны отпустить меня без штрафа и бесплатно вписать на паром, но… “Они” хотят 20 долларов.

 

Я имел 16. Из них 10 на грузинскую визу и 6 подарочных блэксиринговских .

 

-У меня есть только 15. И мелочь лирами. Миллиона два.

 

Поломались, но согласились. Написали записку и послали в агентство отдать её вместе с паспортом. Когда я появился в агентстве, там уже похоже все про меня знали. Я отдал паспорт и записку, и их взяли без разговоров.

 

-Ну, что стоишь? Иди на корабль.

И я пошел. Все оказалось немного проще, чем я предполагал. Случилось то, что брянский шофер рисовал как самую страшную картинку – я в Турции без денег и без грузинской визы. Но я уплываю. Не будь долларов, все равно бы, наверное, отправили. А съезди я в Нахичевань, вообще все было бы проще.

 

Зашел в полицию, честно отдал 15 долларов. Взяли не сразу, таможенник тянул какую-то паузу, отошел куда-то за угол… Мои миллионы брать не стал, хоть там и было доллара на полтора. Мы попрощались, я сказал всем спасибо. Всё же они мне помогли, пусть и взяли за это 15 долларов, но на что мне теперь эти доллары? Пирожки покупать в Новороссийске?

 

Прошел на паром, мне показали зал со столами и телевизором, где кормят едой и поят бесконечным чаем, показали мою каюту. Я поставил рюкзак на пол, сел на койку. И вдруг сообразил, что паспорт отдан и Турция покинута, и вернуться в город уже нельзя. Нерастраченными остались 4 миллиона лир… А прощальная прогулка по Самсуну? Чай, печенье, пахлава… Я высунул голову в иллюминатор и с тоской посмотрел на огни Самсуна, по которому еще два часа назад шел с таким отвращением… Когда еще я снова тут окажусь? Не скоро. Лет через шесть, когда всё будет по-другому. Отстроят автобан Самсун-Хопа, снесут, наверное, антакийский рынок… Всё будет другое. Другая страна.

 

Не умеет человек просто воспринимать вещи. Рефлексия портит ему лучшие минуты жизни.

Корабль в прошлой жизни был советским. Я нашел там схему палуб и инструкции на русском языке. Кто его продал? Кому достались эти деньги? Со мной ехало множество турецких водителей и 2-3 наших, в частности, один из Новороссийска.

 

Турция уходила в прошлое. Что-то уже забывалось. Помню, как шел по дороге с двумя турками. Рассказал, что я из России. Старичок турок что-то произнес. Я его не понял. Он снова что-то произнес, я снова не понял. Старичок нахмурился и мрачно сказал спутнику, что я их обманываю, а на самом деле русского языка не понимаю. “Русский я понимаю, - сказал я по-нашему, - это я вас не понимаю”. Старички поверили, заулыбались… Где это было? Когда?

 

Отчалили в половине первого ночи… Прощай, Самсун.

18 сентября среда .

 

Будь моя воля – спал бы до Новороссийска. Но завтрак тут в 8:30, черти б его взяли. Пришлось просыпаться.

 

Вместо тарелок - металлический поднос с углублениями. Завтрак на пароме состоял из кусочка сыра, оливок, яйца, хлеба и двух коробочек с варением, причем очень маленьких. А вокруг турки, несколько российских драйверов, а вокруг них море… Интересно, отчего-то теперь я не мечтал спать на канатных бухтах. И скука не утомляла, вернее, не было её. Пил чай на корме, спал, смотрел телевизор в “столовой”. Пока плыли, просмотрел “Гладиатора”, потом другой фильм, где Траволта гонялся за кем-то, и известный, но скучный фильм про акул. Все на турецком языке. Иностранный язык меняет восприятие фильма. Я понял, насколько наш взгляд на мир зависим от языка.

 

Я впервые плыл по черному морю на настоящем турецком корабле. Так же вот, наверное, триста лет назад какие-нибудь наши паломники пересекали это море на турецкой галере. И так же турки пили чай и говорили теми же интонациями. Только одеты были несколько иначе.

 

Пообщался с русскими шоферами. Они были в принципе не против взять меня куда-нибудь, но не знали, когда пройдут таможню. Со скуки купил себе банку кока-колы за миллион лир. Надо же их куда-то девать, эти лиры.

 

К Новороссийску мы приблизились часа в четыре. Долго чего-то ждали, потом долго швартовались, потом стали ждать таможню. Все сидели в столовой, пили бесконечный чай и смотрели глупый телевизор. Наступило 21:00. Я перевел часы на российское время (час вперед), и пошел спать. Если понадоблюсь таможне – разбудят.

19 сентября четверг .

Проснулся на пароме часов около семи. Собрал вещи. По парому бродили незнакомые драйвера; видимо, мы готовились в обратный путь. Как бы не уплыть снова в Турцию. Я нагрузил на себя рюкзак, попрощался с дядькой из столовой и пошел на причал. Было часов семь. На причале образовался пограничник и подозрительно спросил, откуда я такой. " -С парохода? И тебя ночью не досматривали? Ну, блин, проверили паром… Иди вон туда, на паспортный контроль. "

 

Из будки паспортного контроля вылез заспанный таможенник.

-Откуда?.. С парома?.. Где Лена?! – спросил он страдальчески.

 

Обошлись без Лены. Вяло полистав паспорт, он шлепнул мне штамп о выезде из России. Спохватился и переправил ручкой на въезд. И отослал на таможню. Пока я искал эту таможню, встретил турка, едущего на родину. Я отдал ему два миллиона лир, а он мне тридцать рублей мелочью и еще копейки. Итак, месяц назад я ступил на турецкую землю с двумя долларами в кармане, и теперь покидал эту землю с теми же двумя долларами.

 

Таможенник посмотрел на меня так, как будто знал обо мне больше, чем я думаю. Я для солидности сказал, что археолог. " -Ага… Угу… И как - там… Не накопал ничего лишнего?… Наркотики… Оружие… ? " Вертелась на языке фраза: "А у вас с этим проблемы?", но я честно ответил, что ничего не накопал. И меня отпустили. Интересно, что в этом самом месте две недели назад Варвару с Татьяной трясли как грушу и даже призвали каких-то разведчиков.

 

Без приключений покинул территорию порта и оказался на длинной дороге, по которой и пошел на запад. Завернул в магазин. Очень хотелось кефира и привычного хлеба, а в магазине нашлось и то и другое. Продавщица посмотрела на меня утомленными глазами. “Припёрся, блин…” - говорили эти глаза. Да, тут чаем угощать не будут.

 

Уничтожив кефир, я выцепил местного жителя и спросил, где тут трасса на Краснодар. Он объяснил подробно и обстоятельственно: идти прямо, ориентируясь на троллейбусную линию до Кутузовского Кольца. Там мне направо и вперед. Я так и поступил, забравшись в автобус. Кондуктором там оказалась молодая девица с тяжелым характером. Я спросил, нельзя ли проехать несколько остановок, а то денег нет, а мне до Питера… Она что-то неприязненно ответила, но выгонять не стала. В сущности, у нас неплохие люди, только обозленные на жизнь и не способные улыбаться.

 

На выезде из Новороссийска я простоял долго. Над влажным городом поднималось солнце. Весело блестели лужи. Меня подобрала машина и подбросила на немного. Там я простоял минут с 15 и остановилась легковая машина, хозяина коей звали Андрей и ехал он прямо в Краснодар. Он оказался директором краснодарского ночного клуба и жил широко. При мне звонил кому-то по трубе, приглашая на охоту в “Кабардинку” и на море в Сочи. Обещал снять дом и прочие приятные услуги. В одном месте мы свернули с трассы и он сказал, что здесь находится самая старая и самая лучшая в стране чебуречная. Мы наведались в это заведение, и он взял нам по три чебурека, две коробки сметаны и бутылку какой-то лимонадности. Чебуреки были действительно горячие, вкусные, и толстые, как подушки. Мало общего с нашими, похожими на сложенный вдвое блин. Последние дни я вообще мало ел, а теперь надо было быстро умять столько теста, мяса и сметаны… Но справился. Потом мы ехали по кубанским равнинам, и все вокруг было утыкано нефтяными вышками. Местами качались нефтяные “ослики”. Они оказались гораздо меньше, чем я себе представлял.

 

Юг жил насыщенной жизнью – собирал урожай, качал нефть, ел чебуреки и купался в море. Все были чем-то заняты. Я вспомнил наши северные безжизненные по осени деревни, мертвую тишину, пустые курятники и ржавеющие трактора…

 

Андрей высадил меня в Краснодаре, вручив несколько пакетиков карамели “Савинов” - “что б жизнь была сладкой”. Потом сунул несколько денежных бумажек. " -На, возьми, пригодиться. " Я сказал спасибо. Потом посмотрел – это было 300 рублей. (Это выходит 17.5 миллионов лир? Мне бы в Турции такие денжищи…)

 

Я шел по Краснодару по длинной, широкой улице, густо засаженной деревьями по центру. Типа бульвар. Неплохо было бы найти интернет. Мое последнее сообщение из Трабзона было мрачновато. Я спросил парня на улице, где тут такое место. Но парень даже не знал, что такое интернет-кафе.

 

Из Краснодара выехал автобусом. Потом очень долго стоял в непонятном месте, среди солнца и луж. Взяла машина идущая в Тихорецк, и высадила у поворота на тихорецкую трассу. Вокруг равнины, шеренга торгующих, начало тополиной обсадки и всё. Опять долго стоял на пустующей вечерней дороге. Было часов пять. По плану, я надеялся быть сегодня в Ростове, за завтра проехать до Воронежа, и за третьи сутки – до Москвы. Похоже, что в план я не укладываюсь… Неожиданно остановилась газель.

 

 

-В сторону Ростова подбросите?
-Садись…
-Вот и хорошо… А я тут на Москву добираюсь, но берут что-то плохо.
-Ну, если хочешь, можешь со мной до Москвы доехать. Я в Москву еду.

 

Это получается примерно 1200 километров? Конечно, хотелось Воронеж посмотреть или Елец, но там же холодно теперь, осень… Фантастическое везение.

 

Уже по вечерней темноте переехали Дон. За Ростовом трасса шла полями, и обилие угольных шахт ни в чем не проявилось. Проехав за Ростов еще километров с 200, мы остановились в Миллерово на поесть. Водитель взял свиные отбивные. Я под свою ответственность позарился на блинчики с творогом, чем соблазнил и его, но платить мне не дали. Было около полуночи. Водитель был парень лет 25-ти, он работал в Краснодаре на фабрике, которая шьет форму для милиции, армии и пр. У них произошла недостача материала и вот, чтобы фабрика в понедельник не встала, надо было завезти из Москвы некоторое количество. Проблема в том, что, выехав в четверг утром, надо было успеть в Москву в пятницу до закрытия склада, и лучше к трем часам дня. То есть, ехать следовало всю ночь. Я же был необходим, как средство от сна. Кофе водитель не любил.

 

Тяжелее всего было в 2 –3 часа ночи, когда проезжали Богучар и Павловск...

20 сентября пятница .

Около шести часов утра в предрассветной мгле мы проехали Воронеж. Медленно поднималось холодное осеннее солнце. Температура воздуха была на грани мороза. Повезло мне с машиной…

 

Мы успели рассказать друг другу почти все, что имело смысл озвучивать. Мелкие случаи, детали биографии, какие-то абстрактные истории…

 

Проехали Елец, Каширу, потянулось бесконечное Подмосковье… Серое, осеннее небо. Когда завернули на бензоколонку, пошел мелкий холодный дождь. Мои сносившиеся кроссовки стали промокать на любой несухой поверхности. Зря, зря я полез в них на Эрджияс.

 

По МКАДу шел плотный поток машин и двигались мы черепашьим темпом. Склад находился в западной части города, где МКАД пересекает Москву-реку. Там мы расстались около трех часов дня. Было холодно, сыро и ветрено, температура – что-то между 4° и 7°. Я подумал, куда направиться. Ближе всего обитал А.Кротов, который, правда, не видел меня никогда в жизни. Ладно, не съест. Я доехал до станции “Речной Вокзал”, где все было точно так же, как и два месяца назад, нашел кротовский дом на Ленинградском шоссе.

 

Кротов отворил дверь и посмотрел на меня так, как будто выглядывал на улицу, а там опять дождь. Спросил, кто я и откуда. Потом сказал, что “там – каша, а там - ванна”, и скрылся. Он сам только что вернулся из Афганистана и теперь, надо думать, занимался систематизацией воспоминаний.

 

Я обследовал кухню, продегустировал гречневую кашу, рассмотрел фотографии, которыми тут все завешено. Позвонил Анне Саранг – попал на невнятный автоответчик. Позвонил домой, сообщил, что я уже в Москве. Позвонил Ульяне и не застал ее дома. Стало быть, в Москве больше делать нечего. Я поспрошал Кротова на тему китайских виз, выяснил направление на ближайшею станцию, и пошел туда.

 

Около семи часов пришла электричка и на ней я укатил в Тверь. Часов в 11 появился на квартире у Кондора, застал там его самого (в кои то веки), Анастасию, еще одного человека и нашего питерского Зеленхофа (Зеленого). Мне скормили тарелку пельменей, я упал и заснул.