13 мая пятница, продолжение.
В девятом часу вечера, когда я стоял на палубе и рассматривал Стокзунд, пароход вдруг ожил и едва заметно качнулся. Отчаливали. Три-четыре европейца любовались с палубы закатным городом, остальные пили внизу. Я постоял с полчаса и тоже ушел. "Силья" отплывает с окраины, ничего интересного отсюда не видно. В этом плане "Викинг" предпочтительнее, он швартуется почти в центре.
Я снова сел в кафешке у окна. Мимо сновала пижонская публика и деловито прохаживались тетки в форме. Какие-то женщины радостно прикатили громадные детские коляски оборудованные всякими модными приспособленями. Бедные дети, он недогадываются, какая мощная индустрия детских товаров работает на них. Я подумал, что Швеция никогда не станет густонаселеной страной, причем не только из-за климата. Для детей тут построено и изготовлено все что угодно, но самих детей не видно. В Турции для детей нет ничего, но детей на каждой улице толпы. Турки не думают о детях, и детей у них много. Шведы думают о них слишком много, а детей у них почти нет. Они так много возятся с одним ребенком, что не успевают организовать второго или третьего...
Я снова прошелся по пароходу. Как и многое в Швеции, это всего лишь рынок, замаскированный под пароход. Тут и рестораны нескольких уровней элитности, и фастфуд, и дискотека с баром, и небольшой супермаркет, и сверкающий зеркалами магазин парфюмерии. Наверняка, я чего-то еще не рассмотрел. Вся Швеция - вот такой вот рынок, только в разной форме и назван по-разному - пароход, или Сигтуна, или еще как-нибудь. Вот разве что в историческом музее я фастфуда не углядел.
Я вспомнил, как в советское время мы говорили, что капитализм - это такой мир, где можно купить все. Нет там дефицита, на который мы так жаловались... Теперь я понял, что мы смотрели на вопрос не с той стороны. Европейский капитализм - это не где "можно купить все". Здесь это "все" само заставляет тебя его купить. Оно лезет тебе в глаза, уши и нос запахами, звуками, вкусами и яркими красками. Оно достает, оно навязывается, оно не дает тебе выбора. И человек вынужден все это покупать, покупать, покупать. Тратить деньги. А чтобы иметь деньги, надо тоже что-то производить, что-то продавать в той или иной форме. И тоже надо лезть всем в уши и нос, навязываться, доставать... И мировай экономика, по сути, то же самое. Она лезет к нам в страну со своими товарами, навязывается и достает, и мы тоже должны бы лезть к ней и навязываться, заваливать Швецию матрешками и балалайками, но мы этого не делаем. Хорошо еще мне - я могу не тратить деньги на этот мусор. А сможет ли наша страна обойтись без импорта? Когда-то могла.
Билет мной был куплен до Мариенхамины, ехать я намеревался до Турку. На всякий случай решил не светиться в кафешках, а уйти спать куда-нибудь в полумрак. Проблема была в том, что полумрак был предусмотрен только в зале для танцев. Это было двухэтажное сооружение, где внизу находилась танцплощадка и музыканты, а ярусом выше - бар и кожаные диванчики. На этих диванчиках я и устроился.
Не люблю ресторанную атмосферу. Полированный металл, зеркала, черная кожа диванов, ковры... Видится в этом какое-то упадничество. Моря надо пересекать на канатных бухтах. Я думал так, рассматаривая латиноамерканца в белом костюме, пижонского шведа с бокалом и каких-то невнятных женщин в пестрых тряпках. Внизу наяривала музыка и надрывал связки ведущий...
...Когда-то этим самым путем из Стокгольма шли на Або торговые и боевые корабли, только шли они с другим умонастроением. Я вдруг представил, что сейчас выйдет на сцену пастор с красным псалтырем, и скажет: "Братья! Мы отправились в долгий и опасный путь через холодное северное море. Многие погибли здесь и многие еще погибнут. Итак, помолимся Господу нашему, чтобы даровал нам спокойную и безопасную ночь..." И все встают на колени, складывают руки и начинают читать псалмы.
Шведы явно не собирались читать псалмы, единственный трезвый голос орал внизу "Хэллоу эврибади!!!" Я решил таки посмотреть, что творится на танцплощадке и подошел к краю своего этажа... Зрелище предстало передо мной поистине апокалиптическое. Никаких музыкантов не было. Они ушли, бросив инструменты и врубив фанеру. На площадке, в свете ламп, топтались финны и шведы. Две девицы переступали с ноги на ногу и вертели головами, как будто не понимая, куда попали. Парень с остановившимся взглядом переминался с ноги на ногу и поднимал поочередно правую и левую руку. Женщина с сумкой совершала невнятные движения. А другая скакала вокруг всего этого верхом на палке с лошадиной головой, причем кто-то догонял ее и пытался типа дернуть коня за хвост...
Мне стало страшно. Я решил уйти отсюда куда угодно, даже хоть бы и на палубу. Так и поступил. Определенно, за десять дней в Европе я понемногу нажил себе эскапизм. Я забрал рюкзак, поднялся как мог высоко и расстелил пену на корме, под вентилляционными решетками. Было вроде бы не холодно, и вентиляция выдавала теплый воздух. Я лег там, замотался в тент и решил, что при случае в Мариенхамине меня не заметят...
Наступала полночь.
14 мая суббота. Турку-Хельсинки-Выборг.
Я не запомнил Мариенхамины. Спал я плохо - возможно из-за психического неустройства после увиденного на пароходе. Ночью какой-то идиот протопал мимо, дернул за тент и убежал... Когда я решил просыпаться, пароход шел между многочисленных островов и солнце уже поднялось. Я спустился в кафешку. Там было тихо, светло, и почти пустынно. Всего несколько европейцев сидели понуро, с помятыми лицами и почти не разговаривали. Я сделал себе чая, достал стокгольмский бутерброд и приступил к завтраку.
У финнов был такой вид, как будто их государство только что подписало договор о капитуляции. Один парень пришел, шатаясь, с громадным бокалом пива. Он шлепнулся на стул, расплескивая пиво на штаны и ковер, и попробовал завязать беседу с окружающими. Окружающие его игнорировали, и он менял позицию за позицией, все так же расплескивая пиво. Иногда он не дожидался реакции на свое присутствие и сходу начинал грузить людей футболом.
Я ожидал, что "Силья" прибудет в Турку в девять, но она стала швартоваться едва ли не в семь утра. Я пошел на выход. Никакого контроля не было, все просто толпой вывалили на причал недалеко от замка.
Замок города Турку не произвел на меня впечатления. Он невыразителен и уступает даже выборгскому. Я даже не стал его фотографировать, а сразу пошел к центру и собору вдоль реки Аурайоки. Я прошел по Slottsgatan до первого моста, мимо знаменитого оранжевого парома, у моста перешел на другой берег, а потом уклонился к торговой площади. Всякий раз Финляндия шокирует меня безлюдностью. Вроде уже и день, и солнце, и весна, а вокруг никого. На площади еще был какой-то народ, но после Стокгольма все равно кажется пустынно. Я дошел до заменитого собора (Tuomio Kirkko), посмотрел на соборную площадь, где в июне проводят фестивали и, не находя себе в этом городе более занятий, двинулся на поиски автобана по Тавастгаттан. Я вышел на трассу Е18 очень быстро, прошел по ней на восток и приступил к ловле машин. День был сказочный - солнечный, теплый, и очень позитивный. Я надеялся поймать что-нибудь до города Сало хотя бы... Машин было немного, я смещался на восток, пока не сместился к началу автобана и здесь, часов в десять дня, меня подобрала машина. Водитель, молодой парень Юрген из Хаменлинны, ехал в Хельсинки. Это была великая удача.
Где-то под Сало он сказал мне, что здесь их ферма. Меня крайне интересовали проблемы финского сельского хозяйства, и я спросил, что он там выращивают. Он равнодушно ответил - так, мол, овса немножко. Просто как развлечение. Свежий воздух и так далее...
-А вообще выгодно это сейчас в Финляндии - иметь ферму?
Юрген состроил такое лицо, что я понял - невыгодно. Он пояснил, что после вхождения в Евросоюз доходы фермеров резко упали, начались массовые банкротства, и вот его семья тоже оставила это дело. Он сам переквалифицировался в медработники. Финские фермеры доживают последне дни. Они еще держатся на севере, где из-за климата колосальные льготы и дотации, но на юге льгот нет, и фермерство дохнет. Сам он сдает овес в школу верховой езды и еле-еле окупает расходы.
Юрген ехал к другу в некий район Хельсинки, расположение которого сам точно не знал. Мы даже заезжали в магазин на поиски карты, но не нашли ее. Он не знал куда едет, а я не знал, где выходить.
И вот, Третья Кеха - внешнее кольцо Хельсинки. Проезжаем... Вторая Кеха. Тут Юргену направо, но, по его словам, он едет куда-то ближе к центру... Едем. В итоге мы оказываемся на острове, который расположен примерно на юго-запад от центра. Тут мы расстались, он пошел искать своего друга, а я двинулся в сторону моста, в центр. Было 12 часов дня.
Проход через город отнял у меня три часа времени. По идее, тут есть метро, но я не стал им пользоваться. Я шел и шел, ориентируясь по картам на автобусных остановках, город увеличивался, рос вверх, улицы сужались. Вышел к знаменитой их площади с собором... Все сильнеее грело солнце, мне стало жарко в моей куртке. Возле одного моста я упал на газон, снял с себя лишнее и сгрыз последний стокгольмский бутерброд.
Последний участок города я прошел по улице Хаминатие. Наконец-то обозначился автобан и указатели. Я дошел до самого начала автобана и встал там. Отчасти позиция удобна - там ниша для автобусов. С другой стороны, машины подходят к этой нише из-за поворота и видно там меня не очень хорошо. Но выбора нет.
Я настроился стоять долго. Так оно, в общем, и вышло. Но в итоге вдруг сзади подошел человек и что-то спросил. Оказалось, он не успел остановиться, встал дальше и пришел сюда ногами. Он сказал, что едет недалеко, но тут плохая позиция, а там хорошая. Он провез меня километров с 20, там я встал на автобане, в том месте, где в него вливалась справа трасса. Ограждений не было, обочина широкая. Через полчаса снова взяла машина, провезла с 10 километров. И потом третья, идещая в Порво, высадила у кафешки. Там я постоял некоторое время и остановилась газелеобразная машина. Здороваюсь, говорю, что еду на Хамину и Ваалимаа. Водитель с напарником отвечают - нормально... А ты не русский ли?
Они шли в Выборг, везли туда всякие вещи. Сами они по происхождению финны, но родились в Карелии и сейчас живут в Финляндии. Долго и детально расспрашивали про автостоп вообще, про Китай, Монголию, еще про что-то. Сами они везли в Россию газовую плиту и еще какие-то вещи, так что я тут же и договорился, что запишу част на себя за 300 рублей.
Мы прошли весь путь до границы, недолго постояли в очереди, потом без приключений прошли таможню и двинули на Выборг.
В 21:45 я вышел в выборге на вокзальной площади. Почти дома. Прохладно, сумрачно, но везде мелькают люди. Первая моя мысль была о пирожках - я сунулся на вокзал, но там все закрылось. Рядом нашел круглосуточное заведение, где обнаружились пирожки с сосисками. По пол-евро за штуку. Я даже разорился на покупной чай по такому случаю... Все-таки Родина - это вкус хлеба. При всей патетике эта фраза кое-что отражает.
Еще был шанс успеть домой. Я поел на южный выезд из Выборга. Слегка запутался в указатеях но, с помощью одной фуры, выбрался-таки к развязке, от которой 3-го числа начал путешествие по выборгской объездной.
Развязка была пуста. Я вдруг ощутил, как тут холодно. Холод пробирал сквозь куртку и перчатки, дыхание порождало облачка пара. Даже под Кеми ночью было не так холодно. Шесть часов назад я подыхал от жары на солнце в Хельсинки, а тут вдруг ощутил, что ночевать в лесу будет неприятно. Очень холодно.
Темнело. Машин почти не было. Подумав, я перенес возвращение на завтра и двинулся ногами в сторону Выборга.
Ночевал я на вокзале. Менты появились единожды в виде женщины, которая ничего плохого не сказала.
15 мая воскресение. Последний день.
В четыре часа утра я забрался в питерскую электричку. За окном потянулся унылый пейзаж весеннего леса, без снега, но и без листьев. Около семи часов я был в городе, а в восемь часов - дома. На этом поездка и закончилась. Родина удивила меня холодом и поздно приходящей весной.
Заключение.
Это была первая моя европейская поездка, которая дала мне некоторое первичное представление о Европе. Кое-что она мне прояснила. Я увидел своими глазами американскую культуру Европы, и зрелище это произвело на меня грустное впечатление. Единственное, что осталось у Швеции - это ее 19 век, ей остается вспоминать прошлое, потому что настоящего и будущего у нее нет. Не называть же Швецией Макдональдсы и Бургер-Кинги. Но и сам 19 век этим людям вроде бы уже не нужен, вот в чем беда.
Я увидел страну, которая очень хочет что-то изменить, но уже не может. Тут бесплатный интернет, но им мало кто пользуется, тут бесплатные музеи, но туда никто не ходит.
Кризис придет в Европу с севера и приближение его уже ощущается. Здесь переживут его очень тяжело, потому что эти люди привыкли не иметь проблем. Это уже не скандинавы эпохи викингов, это совершенно другие люди, ничего общего с теми не имеющие. Шанса у них не осталось, Швеция не имеет свободы маневра - она зависима от мировой экономики, она не сможет вернуть промышленность из Китая или прогнать Макдональдсы или закрыть экономику. Главным ее ресурсом всегда была железная руда - Швеция держалась в эпоху войн, когда руда стоила денег, а теперь, как всякий ресурс, руда стремительно дешевеет и, по Марксу, ее цена стремится к стоимости издержек.
Может быть, шведы и финны еще повторят судьбу наших южных регионов: два-три миллиона мигрирует в Южную Европу дешевой рабочей силой, потому что на Родине прокормиться им будет нечем. Полиция будет придирчиво проверять документы у "лиц скандинавской национальности"... Может быть, будет и хуже. А может обойдется, кто его знает.
Осталось перечислить всех тех, кому выражаю персональную именную благодарность за содействие. Вот эти люди:
Борис, который привез в Выборг.
Михаил и Лариса, которые довезли до Порво.
Марьям из Асколы.
Яри, который привез в Ювяскюлю.
Мааса из Лахти.
Пенти.
Дункан, Робин и Марк, которые привезли в Кеми.
Маттиас, который привез в Каликс.
Кеннет на лесовозе.
Питер, с которым я приехал в Питео.
Кристе, фермер.
Лейв, который провез сквозь Шеллефтео.
Юрген, который привез в Умео.
Томас, привезший в Хорнефорс.
Боссе, мечтающий о Сибири.
Карле Ларссон, который привез в Сундсвааль.
курд из Мараша, встреченный в Ингессунде
Крис и Чарли, на чьей машине я попал в Упсалу.
Николас, доставивший в Енчепинг.
Роберт, который привез в Вастерос.
Мурат из Вастероса и его соседи по общаге на Тиммермансгаттан.
Микаэль, который привез в Салу и подарил часы.
Викман и Николас.
Генрих из Марсты.
таксист-сириец Шавкет
Влад и Марк, владивостокцы из Стокгольма.
Юрген из Хаменлинны, который привез в Хельсинки.
водители газели, которая довезла до Выборга, но имена которых случайно забылись.
