Видели ли вы древний Иерусалим и Стену Плача с места гробницы царя Давида на Сионской горе?
(впрос из разговорника)
18 февраля. среда.
Этот день оказался лучше вчерашнего. Он был светлее, суше, красивее, и мои блуждания приняли более организованный характер. Первая цель на сегодня - автовокзал. Я понял, что выдираться из Иерусалима автостопом - занятие для трудолюбивых и усидчивых. Продвинутые евреи выезжают через север на Иерихон и далее вдоль Мертвого моря по очищенной от арабов территории. А я хочу через Хеврон. Еврейские автобусы туда вроде бы не ходят, но у Дамасских ворот есть небольшой палестинский автовокзал.
И вот утром я поехал на этот автовокзал. Снова 18-й автобус и снова интересные еврейские пассажиры. Я вышел ближе к центру, прошел вдоль стен до Ворот и вычислил автовокзал. В кассе улыбающиеся палестинцы сказали - да, есть вот 21-й автобус, завтра в 06:00 пойдет в Хеврон. А потом не будут. Я сунулся к самому автобусу, водитель сказал - да, первый завтра в 6, а потом через каждые 10 минут. Я не очень понял систему, но главное - такие автобусы есть. Стоят они, как я выяснил, 4-6 шекелей. (Практика показала, что в реальности автобусов необходимо две штуки.)
Было часов 11, в моих планах дождаться 12:30 и подняться на Храмовую гору. Время в запасе было и я пошел кружить по старому городу. Никак не могу привыкнуть к множеству солдат с автомтами. Полицейских тут встретить сложно, а вот солдат - в любом переулке. Интересно, считается ли Старый город официально территорией Израиля? Или не считается? Иными словами, действуют тут израильские законы, или только Чрезвычайные законы 1945 года, как на всем Западном Берегу? Непонятно. Я попробовал сфотографировать солдат сзади, долго ловил резкозть и в итоге образовался такой нехитрый кадр:
Навестил Мухаммада, приобрел феляфель.
-Дай шекель, - попросил он.
Я решил, что феляфели подорожали на шекель и дал. А он извлек из холодильника банку кокаколы и вручил мне.
Я свернул в безлюдный переулок, сел там на ступеньку (там везде ступеньки) и устроил себе пикник. У кокаколы странное свойство - ее иногда хочется.
12:30. Сунулся к воротам, но там солдаты меня завернули - мол, вход только один, со стороны рыдательной стены. Я помчался туда и застал там длинную очередь. Вывод: приходить надо к 12 и занимать очередь заранее. Либо маскироваться под местного жителя... Очередь медленна, но невелика. Я простоял там минут с 20, потом миновал металлодетектор и по длинному деревянному пандусу поднялся наверх. Сквазь щели пандуса хорошо видна стена внизу и удобно делать фотографи людей.
Храмовая гора внутри стен - это больше, засаженное деревьями пространство, с золотым куполом по центру и мечетью с краю. Это как бы парк. В Иерусалиме их немного, бетон утомляет, а тут можно походить между олив и выпить воды из колонки. Народу немного, туристов совсем мало, зато есть некоторое количество детей, которые оживляют атмосферу. Если бы я жил в городе, я бы приходил сюда каждую неделю часа на три, дышать воздухом и отдыхать. Может, это иллюзия, но естьу места какая-то положительная энергетика.
Считается, что тут стоял храм Соломона. Возможно, это поздняя мифология (созданная в Вавилоне). Но храм Ирода тут стоял точно. Если и не было храма Соломона в известном смысле, то мог быть храм поменьше. До нашествия евреев тут наверняка был хананейский храм, поскольку тогда вообще почитали любую большую гору. Палестина - страна с культом высоких мест. Сюда, на Храмовую, ортодоксам религия запрещает подниматься. Самым сознательным совесть запрещает даже посещать Палестину. А светским евреям тут неинтересно, и их здесь нет.
Я сперва решил, что в 13:30 только прекращают запуск. Оказалось, в это время всех с горы выпроваживают. Я ушел в мусульманский квартал, вышел на Виа Долороса и завернул посмотреть в тот дворик, где Понтий Пилат в белом плаще с подбоем выносил свои исторические решения. Вчера я отчего-то не заметил этого места. Сейчас во дворике вывешана схема голгофской дороги с описанием всех ее участков. Народу совсем мало, человек пять.
Вышел в ближайшие ворота. Это оказались Львиные ворота, они же ворота Святого Стефана. Именно через них израильские парашутисты ворвались в город 7 июня 1967 года. Сейчас там неподалеку мемориальная надпись, гласящая, что тут такие-то тогда-то "освободили" Иерусалим. Так и написано - освободили.
Пройдя вниз от ворот я пересек поток Кедрон и сразу же наткнулся на Гефсиманский сад. Раньше я представлял себе довольно большое пространство, засаженное кипарисами или оливками, а реальностью оказался совсем скромный садик с несколькими деревьями - правда, очень старыми. Рядом базилика, очень яркая снаружи, но изумительно тихая и безлюдная внутри. Единственными посетителями в момент моего появления были несколько монахов из Франции. Католические монахи - то немногое лучшее, что осталось от Европы, примерно как еврейские ортодоксы - то немногое лучшее, что осталось от мировой еврейской культуры.
День был солнечный, и я полез наверх, на гору, охотиться за классическими видами Иерусалима. Дорога очень крута и страшно представить, как можно ехать по ней на машине. Справа и слева за каменными оградами - садики. Ворота чаще заперты. В одном месте я перелез эти ворота, чтобы посидеть на солнце на склоне горы с видом на город и цветущий миндаль. Смущает мусор кое-где.
Последним усилием я залез совсем высоко и обнаружил сад с открытыми воротами. За воротами все было очень цивильно и виднелся человек, я колебался какое-то время, но человек сказал - проходите, тут свободно. И я прошел. В человеке я распознал палестинца. Бог знает как распознал. Одет он был современно, но что-то в психологии выдавало его непричастность к правящей нации. Сад был почти безлюден, в нем имелась хорошая смотровая площадка, с которой можно часами смотреть на Храмовую гору. Надо самому побывать в Иерусалиме, чтобы понять, как это здорово - безлюдье среди деревьев. Если бы я жил в этом городе, я приходил бы сюда в каждый солнечный день пить кофе и читать книжки.
Мысль начала развиваться дальше... Книжки... Заодно бы я вычистил весь мусор с Масличной горы, скорешился с местными палестинскими детьми, чтобы они тоже поучаствовали в очищении мира и постепенно осознали, что мусор - это плохо. А кроме Масличной горы есть еще Скопус... Много чего успел бы я сделать, прежде чем сионистское правительство пресекло бы мои неуместные инициативы.
А вот фотографировать здесь надо рано утром, иначе весь город оказывается против солнца и это создает проблемы. В следующий раз учту этот момент.
С горы я спустился сразу в самый низ, туда, где раньше протекал знаменитый поток Кедрон, а сейчас проложена дорожка. Внизу что-то шумит: или реку загнали в трубы или там теперь канализация. Если идти вниз по ущелью, то справа будет склон Храмовой горы, а слева каменные тумбы, вроде бы имеющие отношение к еврейской истории. Впереди - домики восточного Иерусалима. В верхней части ущелья все засажено оливковыми деревьями, там же запущенное христианское кладбище, но там все перегорожено решетками.
Вниз по по ущелью с спустилсы до конца, до того места, де начинается улица. Там справа какая-то достопримечательность и один местный житель пытался меня туда завлечь за немалые деньги. Я уклонился. Мне предстояло пройти по извилистой дороге направо и вверх, на Сионскую гору.
На вершину Сионской горы я поднялся уже на закате. Сейчас гора занята кладбищами и отдельными храмами, а в начале нашей эры это была часть города и обнесена стенами. Сейчас периметр города смещен к северу, поэтому гора оказалась за стенами, а Голгофа внутри. На этой горе построил город царь Давид, здесь похоронен он, и Соломон, и все последующие иудейские цари. После возвращения из Вавилона в 539 году до н.э. здесь начали восстанавливать город и здесь же были объявлены первые иудейские законы о сегрегации: запрет на браки с инозамцами и тп. Отсюда начался еврейский изоляционизм и первые его враги, и первые антисемиты-самаряне. В 19 веке гора породила слово "сионизм". В 1948 году она чуть не стала названием государства. Страну могли бы назвать "Сион" и граждане назывались бы сейчас сионитяне.
На горе сейчас большой христианский храм, а рядом гробница царя Давида. Я проник туда во дворик, где имеется статуя Давида. Несколько дней назад кто-то облил ее голубой краской. Обычно голубой краской здесь развлекаются сионисты - непонятно, чем им Давид не угодил? Я смешался с групой поляков и как-то случайно оказался у надгробия. Сейчас оно закрыто черной тканью. Рядом ортодоксального вида еврей в белой рубашке, торопливо бормотал и кланялся. Вникнуть в атмосферу я не успел - поляки быстро стали выбираться на улицу и я тоже, чтобы не привлекать к себе внимания. В это место мужчинам надо входить с покрытой головой. Пришлось мне снимать платок с горла и накидывать на голову... Вот так наспех и кратко, но я все же был на могиле царя Давида. По ряду причин он приходится мне дальним родственником, так что фамильный долг, можно сказать, выполнен.
Когда я вышел к Сионским воротам, было то самое время, когда на фотографии остаются последние минуты. И я успел запечатлеть Ворота. Неподалеку тусовалась бодрая экскурсия сионистской молодежи, кто-то взрослый экспрессивно излагал им какую-то милитаристскую историю, и два парня развлекались, изображая штурм Сионских ворот - они подбегали к ним, стреляли внутрь, бросали виртуальную гранату и профессионально вжимались в стену. Штурмовали. Очевидно, экскурсовод вещал им про атаку 18 мая 1948 года, когда 80 "палмахников" Мотке Газита сумели прорваться за эти самые Сионские ворота. Вот только молодежь штурмовала ворота с веселым энтузиазмом, а "палмахники" пошли только под угрозой расстрела.
За воротами - строго по маршруту штурмовиков Газита - я свернул к еврейскому кварталу. Там подвернулся сувенирный магазин и я запасся открытками по шекелю штука. Оттуда пошел через темнеющий город в сторону храма Воскресения. К исходу второго дня я научился ориентироваться в этом городе и двигался интуитивно, не задумываясь о маршруте. Специально пошел к храму, чтобы изучить его внимательнее.
Пробелы образования сказываются. Я обошел несколько подземелий, даже одно с армянскими иконами и надписями, но так и не разобрался где тут и что. В храме пустовато. Здесь нет ни охраны, ни смотрителей, и можно спокойно писать на стенах все, что угодно. Чаще фломастером пишут имена. Но встречается и молодежное дебилотворчество. Фотографировать тоже можно - и со вспышкой и как угодно. Мне было неудобно пользоваться этим либерализмом, но все же я незаметно сделал пару фотографий. Для памяти.
Заброшенность храма вызывает неудовлетворение устройством вселенной. Захотелось самому поселиться в Старом Городе, чтобы следить тут за порядком. Что б не портили стены идиотскими надписями. Опять же - мусор на Масличной горе. Говорят, еврейскому характеру свойственна повышенная социальная активность, такая вот аксиология, унаследованная от пророков. Евреи всегда стремятся за что-то бороться. Вот и я попал под влияние среды и стал мечтать о борьбе за чистоту Иерусалима. Много позже узнал, что в Наблусе есть европейский волонтерский центр, помогающий палестинским детям - приезжай, живи, делай что-нибудь. Всерьез задумался.
Когда я вышел из Храма, было уже совсем темно. Ночью в Иерусалиме не очень интересно. Ночная жизнь придумана современной цивилизацией. Может быть, потому, что неоновая реклама ночью заметнее и действует на мозг мощнее. Ночью должно быть темно и страшно, должны домысливаться вампиры и призраки. В общем, не люблю я огни ночного города.
Я вышел на Яффо. Стемнело. Вчера в это время было уже холодно и зябко, а сейчас сухо и еще можно ходить. Но тут вдруг подошел 18-й автобус и я туда машинально заскочил.
Вот так и закончился мой осмотр Иерусалима. Много чего я не успел увидеть. Не залез в пещеры под Старым Городом. Не зашел в район Меа Шеарим, где живут ортодоксы. Не залез на вершину Масличной горы. Не ушел в дальние концы Восточного Иерусалима. Не забрался на запад, посмотреть на руины деревни Лифта. Мог бы сгонять в Абу-Гош. Не добрался до лагеря Шуафат, где живут беженцы из Аскалона.
Я вернулся в дом на улице Штерн. Из дома совершил небльшую вылазку до маркета, купил там молоко и банку пива. Пиво называлось "Eagle beer", заявлялось как темное, 6%. Однако, оказалось не сильно темное, и эффекта на мозг не давало. Страные понятия в Израиле о пиве. Или я уже отвык.
Дома сделал индийский масала-чай с молоком и специями.
